...

Фармацевтическая и продовольственная мафия. Глава 3

Фармацевтическая и продовольственная мафия. Глава 3ГЛАВА 3

СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ВРАЧА
В НАЧАЛЕ XX ВЕКА И ДО НАШИХ ДНЕЙ — ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ВРАЧАМИ И ПАЦИЕНТАМИ

Примерно до 1940 г. можно было утверждать, что большинство европейского населения проявляло к врачам некоторое уважение, оно сильно зависело от них и без колебания исполняло все их предписания. В чем проявлялось уважение: врач рассматривался как значительное лицо, превышающее по значению мэра, священника или учителя в деревне. Нередко можно было видеть больных и здоровых людей, приходивших спрашивать совета у врача по урегулированию семейных вопросов, не имеющих никакого отношения к состоянию здоровья. Во время посещения врачом своих пациентов на дому его нередко посвящали в такие семейные дела, о которых не смели говорить нотариусу. Он выполнял порой роль священника, особенно для тех, кто был атеистом и не хотел иметь каких-либо отношений с духовными лицами. Врач, а особенно врач в деревне, лечил не только тела, но и души. В небольших городах врачи избирались мэрами, депутатами, сенаторами. Больные проявляли полное подчинение вердикту, вынесенному врачом. Редко встречались такие, которые из-за недоверия решались пойти а вторчную консультацию не к «семейному» врачу, а к другому, для того чтобы проверить обоснованность вынесенного диагноза.

Можно говорить, что зависимость больного от врача была полной, но с ней, однако, не все мирились. Уровень культуры населения был таков, что врача рассматривали в качестве ученого, прошедшего долгий путь учебы, а, следовательно, способного дать ответы на вопросы, касающиеся не только здоровья. В то время врач в газах сограждан был настоящим ученым, обладавшим, помимо всего прочего, и разносторонней культурой. Что касается больших имен в медицине, то есть тех, кто достиг вершин в медицинской иерархии благодаря некоторым открытиям, то их не только уважали, но им льстили и отдавали им почести.

Подобная идеальная ситуация длилась до 1940 г. Большинство врачей, призванных в армию, попали в плен. Многие медики еврейской национальности были депортированы, а более счастливым удалось бежать за границу. Другие сотрудничали с оккупантами или участвовали в Сопротивлении. После 1945 г. медицина оказалась в деликатном положении: без персонала и без средств. Начиная с 50-х годов, во Франции отмечается эволюция духа и нравов, благодаря бурному развитию средств аудиовизуальной коммуникации, кинематографа, литературы и увеличению объема культурных обменов. Некоторые политические партии левого направления широко распространяли идеи, призывавшие к борьбе против действовавшего социального строя, установленного уже на протяжении нескольких поколений. Это происходило между 1955 и 1965 гг. Благородный образ врача начал серьезно разрушаться в представлениях населения. Его продолжали уважать за его знания в области медицины, его готовность к

88

Фармацевтическая и продовольственная мафия

лечению и облегчению боли, но чувства слепой подчиненности и зависимости больного от врача постепенно исчезали. Это был период большой популярности чудесных лекарств, какими представлялись антибиотики и кортикостероиды, которые позволили медицине в течение нескольких лет значительно поднять свой престиж. Этот престиж был быстро утерян в период между 1960 и 1970 гг. по различным причинам. Но самыми заметными были следующие:

— констатация ущерба здоровью, нанесенного кортикостероидами и противовоспалительными средствами;

— констатация вреда от приема отдельных медикаментов, которые стали причиной тысяч жертв во Франции и Европе, что подробно описано в печатных органах (в прессе);

— появление новых видов лечения с помощью так называемых природных и эффективных лекарств, расхваленных некоторыми журналами и примененных при лечении нелегальным путем многими «натуропатами»;

— изменение мировосприятия гражданами в результате майских событий 1968г.;

— возврат к лечению природными средствами, ечебные свойства которх начинали приобретать вторую жизнь;

— создание многочисленных школ фототерапии, акупунктуры, ароматерапии, остеопатии, аурикулопунктуры и др.;

— неудачи в лечении рака.

Наступает период прогресса в программах обучения, гомеопатия признается университетами. Во Франции число медиков-гомеопатов за несколько лет увеличивается втрое — от 3000 в 1970 г. до 9000 в 1985 г. Принята акупунктура, привлекающая к себе все большее число практиков, отходящих от аллопатической медицины, которая ими теперь рассматривалась как опасное направление, приносящее низкую прибыль.

Ввиду роста популярности феномена вновь появившихся эффективных лекарственных препаратов и с целью его изучения был создан специализированный университет по обучению применения этих препаратов в предместье Парижа — Бобини. Еще более усилилась конкуренция со стороны натуропатов, до сих пор продолжающих лечить нелегальным путем. Однако в англосаксонских государствах и в Германии до сих пор нет законов, регламентирующих эту практику.

Все это неизбежно должно вызвать дискуссию по пересмотру целесообразности и эффективности традиционной, государственной медицины, но самым важным фактом является то, что за последние десять лет наблюдается такой процесс в медицинской демографии, когда из-за многочисленности врачей формируется новый класс служащих и безработных. Чем выше процент перепрофилирующихся врачей, тем легче понять, насколько упал авторитет медиков в глазах населения. Где ныне медицинские светила, ученые, какие были в начале XX в.?

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

89

Клятва Гиппократа

Вместо искаженной клятвы Гиппократа, которую произносят врачи XX в., я бы посоветовал использовать клятву, предложенную врачом-евреем еще в
XII в.:

«Твое бессмертное Провидение указывает мне путь, следуя которому, я буду оберегать жизнь и здоровье созданных Тобою существ. Пусть любовь к моей профессии сопровождает меня всю мою жизнь. Пусть ни скупость, ни жадность, ни собственное величие, ни стремление к большой известности не смогут овладеть моим сознанием, ибо противники Истины и Человеколюбия могли бы легко меня обольстить и заставить забыть о моем высоком предназначении, которому я должен следовать и делать добро всем детям Твоим. Разве я могу видеть в пациенте что-то другое, нежели страдающее создание. Надели меня силой, временем и возможностью совершенствовать то, чего я достиг ранее, расширять область моих познаний, ибо накопленный опыт огромен, а человеческий разум способен к безграничному совершенствованию ради ежедневного обогащения в соответствии с новыми требованиями. Он способен сегодня признать ошибки прошлого, а завтра внести ясность в то, в чем он сегодня абсолютно уверен. О Боже, ты поручил мне наблюдать за жизнью и смертью, созданных Тобою существ: Я готов выполнить свое предназначение». (Выдержка из Клятвы и молитвы Маймонида, еврейского врача-практика
XII в.)

Причины зловещей сущности аллопатической медицины будут изложены далее на примере французской медицины, но их можно отнести ко всем странам ЕС. В зависимости от численности населения 12 различных государств изменяется только количество врачей, число студентов, число безработных, потоки поступающих и выписывающихся пациентов.

Остается неизменным только зависимость врачей от фармацевтических лабораторий, государства, Службы социального обеспечения, а также органов, дающих разрешение или аннулирующих возмещение расходов на медицинское обслуживание. Усилилась борьба между коллегами-медиками, в последние 15 лет прочно удерживается тенденция к феминизации медицинского корпуса. Снизились уровни доходов врачей, повысилась их задолженность перед финансовыми институтами, совершаются ошибки при изучении рынков потребления и проведения маркетинга. Отмечается тенденция обращения к более надежным медикаментам. Ошибки прошлого, касающиеся дискриминационных ограниченй, бли исправлены во всех странах, кроме Бельгии. Все это стало исходной базой для всеобщей дискредитации аллопатической медицины в Западной Европе, но с небольшими различиями. Если, к примеру, взять такую страну, как Италия, то можно ужаснуться, узнав о численности врачей в этой стране — 103 тыс. терапевтов, 82 тыс. специалистов, 40 тыс. специалистов, специализирующихся на работе в госпиталях, 87 тыс. безработных, 170 тыс. студентов. Итальянские медики настолько многочисленны, что тольо они смогли бы лечить всех пациенов, находящихся в странах ЕС. Можно предположить, что после открытия границ они устремятся в другие страны на поиски новой практики. И

90

Фармацевтическая и продовольственная мафия

серьезные проблемы встанут перед медицинским корпусом тех стран, которые для своей будущей практики выберут итальянцы.

Каково состояние французского здравоохранения?

Если не рассматривать сложные и многообразные структуры французской системы охраны здоровья, то нужно сказать, что отныне она не соответствует форме современного общества, которое уже далеко не в XIX в. и тем более не в середине XX в. Жан де Кервасду, бывший директор госпиталей Министерства здравоохранения, в своем последнем докладе в адрес Комиссии по социальному планированию поставил строгий диагноз состоянию нашей системе охраны здоровья. Он написал: «Наша система здравоохранения — это стареющий колосс на глиняных ногах. Он имеет огромное неуклюжее тело и совсем маленькую голову». И далее он сваливает вину на «слабость системы регулирования» расходов со стороны государства, которое он квалифицирует как «дискредитировавшее себя и лишенное медицинского законодательства». Нельзя быть более критичным после того, как получил поручение на проведение серии расследований о состоянии медицинской системы. Возможно, никто до настоящего момента не слышал об этом докладе и есть опасение, что он никогда не будет опубликован или сообщен СМИ. И нет сомнений в том, что он, как и все остальные, останется под сукном у министра. Действительно, этот смелый доклад подтверждает то, о чем весь мир знает: государство расписывается в своем бессилии при решении большинства проблем, встающих перед ним I во всех областях. Это бессилие удваивается из-за царящей небрежности, халатности и нечестности. Но кто изъявил желание поставить медицину под защитную крышу государства? Кто захотел сделать из медицины государственный институт, чтобы пользоваться какими-то привилегиями?

Ответ может быть таким: несмотря на внешние признаки, инициатором был сам медицинский корпус. При этом нужно оговориться: французские медики не являются государственными служащими! Это так. Но можно предположить, что это может произойти в самое ближайшее время, как это уже произошло в Швеции, Великобритании, Испании и Канаде. Достаточно того, чтобы констатировать происходящее в наши дни. Правительство оказывает давление на врачей-практиков, оно намерено руковоить буквально всем: условиями получения гонораров, установлением лимитов на переквалификацию, установлением запретов на самостоятельное повышение категорий, осуществлением контроля над выдачей рецептов с целью ограничения их числа и содержания… Все это делается с целью ограничения частного сектора медицины. Следует также констатировать и тот факт, что государство не является сегодня единоличным арбитром. Во Франции с пятью миллионами государственных агентов государство само является главным служащим. Кроме того, оно вмешивается и в организацию работы на предприятиях посредством законов и инструкций. Медицина также не избежала его ограничений, которые с годами все больше ужесточаются, какие бы политические партии ни стояли у власти. Государство является главным виновником плохой социальной обстановки в стране и несет полную ответственность за драматическую ситуацию, которая будоражит медицин-

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

91

ский мир. Оно зарекомендовало себя как самый непорядочный плательщик и продолжает бессовестно эксплуатировать своих служщих, оплата которых не соответствует ни уровню их образования, ни степени их ответственности.

Но государство эксплуатирует только своих служащих, и можно утверждать, что частная медицина является свободной только для получения обложенных налогом лицензий и ограничений на право работы врачей в выбранной ими области. Также обстоит дело и с представителями парамедицины, специалистами по лечебной гимнастике, которым, к примеру, государство предлагает работать с пациентами по низким тарифным расценкам. Нужно быть очень добросовестным, чтобы осматривать или лечить пациента в течение часа за 46 франков. Уборщица и та зарабатывает больше! Позорен и тот факт, когда терапевт после 10 лет учебы может взять с пациента сумму, не превышающую 100 франков!!! Водопроводчик (сантехник) за малозначительный ремонт, например, за замену прокладки крана, просит от 150 до 200 франков. В кругу врачей часто идут разговоры о «комплексе водопроводчика». Величина налога в пенсионный фонд, установленная для врачей, стала с годами чрезмерно высокой, и большинство молодых врачей не могут его платить. Различные государственные социальные службы практикуют чистый и простой рэкет.

Большинство других стран мира создали систему охраны здоровья, подобную французской. Эта система вызвала те же последствия. Вот почему все то, что характерно для Франции, может быть отнесено и к другим государствам.

Изменяются лишь цифры в больших или меньших пропорциях, но одни и те же феномены вызывают одни и те же результаты, за все приходится рассчитываться из-за падения авторитета аллопатической медицины. Ситуация, в которой оказался медицинский корпус относительно человеческой экологии, представляется довольно необычной, так как можно себе представить, в какую увеличивающуюся зависимость он попадает от всемогущего государства. Нельзя безнаказанно играть с огнем, именно так нужно понимать ответственность, которую взяла на себя частная медицина. Глиняный колосс с маленькой головой Жана де Кервасду сильно рискует скоропостижно угаснуть из-за своей маленькой головы и тяжести своего тела. По мнению Жана де Кервасду, государство не может претендовать на медицинский корпус. Медицина должна принадлежать врачам и тем, у кого есть призвание к лечению больных, то есть всей науке, при полной ее независимости.

Медицина — профессия опасная. Причины опасности. Медицинская статистика во Франции

Информационные данные, взятые из досье Хартии врачей, дают представление о состоянии медицинской практики на протяжении последних 10 лет и позволяют сделать оценку развития и всех изменений в профессии врача (Бюллетень Хартии, январь 1990 г., с.7). В 1979 г. было 107 тыс. активных медиков против 76 тыс. в 1960 г. На конец 1989 г. их число составляло 170 тыс., то есть за 10 лет увеличение составило 59 %. За 10 лет медицинский персонал частной практики увеличился с 68,5 тыс. до 100 тыс., что составило около 46 %. В 1979 г. насчитывалось 42 тыс. терапевтов и 45 тыс. специалистов. В 1990 г.

92

Фармацевтическая и продовольственная мафия

терапевтов уже насчитывалось 64 тыс., а специалистов — 82 тыс. Таким образом, отмечается неуклонная тенденция к специализации.

Концентрация врачей в отдельных регионах

Если проанализировать карту, характеризующую плотность врачей частной практики, то можно составить следующее представление о 134 существующих департаментах:

— на юге Франции на одного врача приходится 360 жителей;

— на севере отмечается нехватка врачей, в то время как на юге их перенасыщение;

— большая концентрация врачей в больших городах в ущерб небольшим городам и деревням.

Снижение уровня доходов врачей

Доход терапевта ежегодно, начиная с 1983 г., постепенно снижался от 2 до 3 %. Из 64 тыс. терапевтов более 20 тыс. имеют доход, равный уровню тарификации Smic (5 тыс.) или ниже его. Национальная касса страхования болезней государственных служащих оценивает средний процент дохода врача-практика в 390 тыс. франков. При вычете социальных и налоговых затрат, то есть 50% полученных гонораров, выходит, что месячный доход составляет 15 тыс. французских франков за 60 часов работы в неделю. Нужно при этом уточнить, что очень часто частный врач пользуется бесплатной помощью своей матери или супруги. Подобное исследование со стороны агентства СНАМТ5 позволяет сделать следующее уточнение, касающееся годового дохода специалистов:

кардиолог 600 тыс. франков

офтальмолог 545 тыс. франков

лор-врач 531 тыс. франков

гинеколог 563 тыс. франков

Соответственно чистый доход составляет: 25 тыс., 22,7 тыс., 22,125 тыс., 23,45 тыс. франков.

Подобный уровень зарплаты соответствует кадрам со средним уровнем доходов.

Задолженность

Открыть свой частный кабинет для молодого врача — это большая проблема. Он становится рентабельным после 5 — 10 лет практики. За этот период расходы составляют значительную часть, а необходимо также выплачивать проценты по кредиту и приложить усилия по их компенсации. Необходимы при этом серьезные гарантии (к примеру, поручительство родителей) и персональный взнос. А какой может быть личный взнос молодого врача, труд которого оплачивается по тарифам 8т1с в течение 3 или 5 лет?

Ошибки при изучении рына сбыта

Большинство врачей, направляясь на работу в перенасыщенные больными регионы, по наивности надеются на быстрый успех, не учитывая реальной об-

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

93

становки. Речь же идет о большом разочаровании с серьезными и чаще всего болезненными последствиями.

Феминизация медицинского корпуса

В течение нескольких лет женщины стали составлять грозную конкуренцию мужчинам на рынке труда. Профессия врача также не является исключением. В июле 1989 г. женщины-врачи составляли 50593 человека, что соответствовало численности всего медицинского персонала 1969 г. С июля 1979 г. по январь 1988 г. число женщин среди медиков частной практики увеличилось на 11,7 тыс. и только на 5,3 тыс. среди служащих с фиксированной зарплатой. Подобное вторжение в сектор частной практики, до того времени преимущественно мужской, ознаменовал изменение менталитета молодого поколения. При этом следует отметить, что прежде женщины выбирали совершенно другие профессии (гинеколога, биолога, дерматолога).

Сегодня увлечение всеобщей медициной (+164 % за 8 лет) более значительное, чем практикой по конкретной специальности (только +114 %). К такому выводу по результатам последних исследований пришел Совет Хартии. Отметим также, что женщины относятся с большей серьезностью, чем мужчины, к своему участку работы. И, наконец, согласно последним статистическим данным, женщины-врачи совершают вдвое меньше ошибок и неправильных назначений лекарств, чем их коллеги-мужчины.

Феминизация: финальный взрыв

Процент феминизации — количество женщин на 100 врачей – увеличивается каждый год. В июле 1984 г. женщины-медики составляли 26,3 %, в январе 1985 г. – 26,8 %, в январе 1986 г. – 27,9 %, в январе 1987 г. – 28,4 %. На конец 1993 г. среди трех французских врачей была одна женщина! Если сравнить, что в 1962 г. одна женщина была на 10 врачей, то можно представить себе путь, по которому прошла прекрасная половина. Нельзя упускать другой важный факт: женщины представляют 44 %, врачей моложе 30 лет, их число в этой группе, без уточнения области практики, довольно высоко: 21 696 на начало 1987 г. Семь к десяти – менее чем за 40 лет. В заключение: демографический взрыв в медицинском персонале вызван широким приобщением женщин к профессии медика.

Конкуренция между терапевтами и узкими специалистами —
борьба между коллегами

Отношения между терапевтами и специалистами стали все более и более напряженными. Процент вторых по отношению к первым имеет тенденцию к росту в направлении частной практики. Специалисты в 1992 г. составляли 33 % среди врачей частной практики. Сегодня их число доходит до 43 %. Специалисты должны выполнять свои обязанности только в рамках своей специальности. Однако большинство из них берут на себя большую ответственность, назначая лечение практически по всем болезням. Прежде строго соблюдались неписаные правила отношений между терапевтами и специалистами: больной никогда не посещал специалиста напрямую. Терапевт направлял пациента к специалисту,

94

Фармацевтическая и продовольственная мафия

чтобы спросить его совета, после чего пациент вновь направлялся к терапевту с заключением о диагнозе, и за терапевтом сохранялось право назначения лекарств и наблюдения за лечением. В настоящее время специалист «похищает» пациента и е возващает его обратно терапевту. Это как по поговорке «Каждый за себя, а Гиппократ за всех», — утверждает Сергей Карсанти, социолог, ответственный за исследования во Французском национальном научно-исследовательском центре C.R.N.S. Далее он продолжает:

«Парадоксально смотреть на то, как стремительно разрушается профессиональная солидарность в тот момент, когда критика прессы становится более жесткой, ч в прошлые годы. Логичнее было бы ожидать непременной реакции медицинского корпуса на подобные нападки. Но ее не последовало. И тогда становится понятным, что причину всех изменений в отношении общества к врачам нужно, вероятно, искать в том, что произошло между ними самими. Сначала постепенное и мало уловимое нарушение единства взглядов внутри медицинского корпуса. Затем двусторонняя дискуссия, в процессе которой пошли в ход все виды оружия-нападки как в письменной, так и в устной форме, одних коллег на других. Это, вероятно, стало возможным потому, что государством усиленно проводилась специализация внутри медицинского корпуса, что и привело к подобному положению вещей…»

С другой стороны, можно только строго осуждать отдельные действия, происходящие между коллегами, которые, используя некоторые хитрости, завладевали чужой клиентурой. Они переписывали рецепты, выданные другими коллегами, пользовались беспокойством матерей для улучшения своего материального положения, предписывая заболевшим детям антибиотики при малейших симптомах инфекционных болезней. Они создавали мифы вокруг назначения большого количества витаминов, достигали рекордов в выдаче огромного числа бюллетеней по болезни, подвергали открытой критике лечебную практику своего ближайшего коллеги, наносили визиты к больным по воскресным дням, помимо часов своего обязательного дежурства. Все это делалось с целью привлечения к себе большего внимания. Они распространяли рекламные буклеты по почтовым ящикам, отказывались от ненадежных пациентов и предпринимали другие меры… Подобные меры были противозаконны, но между тем широко использовались!

Маркетинг – консультации и контроль

Национальная касса медицинского страхования ежегодно направляет врачу таблицу статистических данных о его деятельности с указанием общего числа проведенных консультаций, визитов, выданных бюллетеней по болезни и количества назначенных исследований. Это осуществляется с целью контроля и ограничения его деятельности. Терапевты и специалисты рассматривают это как неслыханное посягательство на свободу медицинских назначений в интересах больного. Они выступают против подобного контроля, увеличивая количество консультаций и выездов к пациентам. Большинство из них прилагают усилия к увеличению гонораров через увеличение назначений на анализы в лабораториях (В, Z, К) и рентгеноскопию, небольшое хирургическое вмешательство и допол-

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

95

нительные исследования. Врачи все чаще применяют медицинскую технику и погружаются в массу информации, которая им может даже и не пригодиться.

Обращение к нетрадиционной медицине

Подавляющее число врачей, беспомощно наблюдающих в течение последних 10 лет за крахом аллопатической медицины, постоянно растущей популярностью «мягких» лекарств на природной основе, твердо решили использовать их в своей ортодоксальной практике, так как они приносят большую прибыль натуропатам и другим «целителям» различной масти. Таким образом, кроме акупунктуры, остеопатии и гомеопатии отдельные врачи стали прибегать к олиготерапии, органотерапии, литотерапии и др., одновременно вступая в конкуренцию, которая им же самим принесла много огорчений, отбивая то здесь, то там по несколько пациентов у целителей без медицинского образования. Подобный порядок действий представлял собой двойное неудобство: врачи, практикующие подобным образом, не были хорошо обучены этим видам лечения. Отсюда назначение медикаментов порой было ошибочным и представляло собой коктейль различных лекарств, относящихся традиционно к аллопатической медицине, и лекарств природного происхождения, которые по своему назначению противоречили предыдущим. Отсюда заметные неудачи, последствием которых было охлаждение интереса пациентов к подобного рода лечения.

Ввиду отсутствия соответствующей профессиональной подготовки по таким видам лечения эти врачи не были приучены посвящать своим пациентам достаточно времени на их психологическое изучение, крайне необходимое в этом разрезе практики. Такое отношение способствовало наступлению разочарования у пациентов, у которых вновь появлялось желание вернуться к целителю. Совсем незначительная часть терапевтов имела успех на новом поприще, став специалистами широкого профиля, однако большая их часть потерпела неудачу, представляя собой образ аллопатической медицины.

Как показывает статистика, каждый второй терапевт регулярно или от случая к случаю использует в своей практике нетрадиционную медицину. Франсуаз Бушайер, социолог из Национального научно-исследовательского центра C.R.N.S., так охарактеризовала этот порыв врачей, посвящающих себя гомеопатии и другим направлениям нетрадиционной медицины: «Это ни что иное, как выражение профессионального оздоровления» («Экспресс», август 1987 г., с. 38) . Эти врачи, исходя из чистой логики маркетинга рынка, вынуждены прислушиваться к пожеланиям своих пациентов, чтобы их не упустить. «Мало преуспевающие врачи обращают свой взор к тем областям, где им легче управлять клиентами», — комментирует профессор Филипп Майер, Главалаборатории физиологии и фармакологии госпиталя Неккер в Париже («Экспресс», август 1987 г., с. 38).

Любой врач, открывающий свою практику, обязан сообщить Совету Хартии вид своей деятельности как специалиста или терапевта. Терапевт, если он относит себя к высококомпетентному специалисту, имеет право в этом случае заявить то, что Служба социального обеспечения называет МЕР (вид частной практики — далее ВЧП).

96

Фармацевтическая и продовольственная мафия

На сегодняшний день зарегистрировано 52 ВЧП. Данная аббревиатура включает самую разнообразную деятельность, в том числе гомеопатию, акупунктуру, бальнеологию, биологию и психоанализ. Эти ВЧП позволяют обходить тарифы, установленные Службой социального обеспечения, и безнаказанно осуществлять любую практику без какого-либо контроля и наблюдателей. Официально врач имеет право быть специалистом по акупунктуре, гомеопатии, мезотерапии, аурикулопунктуре, иридодиагностике, рефлексотерапии, фитотерапии, магнитотерапии и др., без обладания какими-либо способностями. Известно, что существуют краткосрочные курсы (10 для аурикулопунктуры или конгломерата — мезотерапии, фитотерапии, иридологии — три курса по стоимости за один курс). В течение нескольких часов врач становится всесторонним специалистом! Все это н серьзно… и пациенты стали уже умнее. Можно смело утверждать, что к 1990 г. медицинский корпус сильно «измельчал».

Ошибки прошлого: отмена процентных норм

За 25 лет количество врачей утроилось, увеличившись на 40 % в промежутке между 1980 и 1985 гг. И это не предел!

В начале 1988 г. ситуация складывалась следующим образом: плотность врачей: один врач на 405 жителей; терапвтов — 55 тыс.; специалистов — 64 тыс., из них 14 тыс. работники стационаров, специалисты по госпитальному лечению — 10 тыс., врачи без практики или безработные — 20 тыс.; число студентов — 64 тыс. Если не учитывать число студентов, то общее число врачей на начало 1988 г. составило около 149 тыс. На 1 января 1990 года досье Совета Хартии называет общее число врачей 170 тыс., то есть рост за два года составил 21 тыс. В настоящее время один врач приходится на 360 жителей. Несмотря на ряд дискриминационных ограничений, тенденция роста должна продолжаться до 2010 г. Прогнозируют, что к началу 1993 г. число врачей составит 188 тыс., а к началу 1998 г.— 198,5 тыс.

Подобная ситуация не специфична для Франции. В Европе в настоящее время насчитывается 900 тыс. врачей на 323 млн. жителей. Принимая во внимание тот факт, что ежегодно выпускается около 50 тыс. врачей, к 1993 г. в Европе будет около 1 млн. врачей. То есть, один врач на 323 жителя государств ЕС. Если учесть, что в настоящее время в 12 государствах ЕС уже насчитывается 160 тыс. врачей без всякого рода деятельности или безработных, то можно предположить, что к 1993 г. их число составит более 200 тыс.

Отсюда вывод: профессия медика, зарекомендовавшая себя роковой и убыточной, вдвойне подтвердила свою репутацию с показателем безработных около 20 %, или вдвое больше, чем всех безработных, служащих в ЕС.

Проблема безработицы

В конце 1992 г. в государствах ЕС насчитывалось 177 845 врачей, не имеющих постоянного места работы или без определенных занятий. Как можно объяснить эту цифру? Большинство из них в течение нескольких лет пытаются трудоустроиться, находясь в тяжелом финансовом положении. А некоторые врачи практикуют эпизодически, получая за это вознаграждение, или оставляют

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

97

медицинскую практику, чтобы посвятить себя более прибыльной деятельности в коммерции или промышленности. Другие отказываются от научных догм, которые им преподавали ранее, и начинают заниматься нетрадиционной медициной. Из приведенной статистики видно, что экономическая проблема и демографический взрыв стали решающими факторами, которые парализовали медицинский корпус. Однако врачи — выходцы из экономически благоприятных регионов не желают покидать нажитых мест, даже и с большим количеством врачей ради работы в тех местах, где плотность врачей значительно ниже. Живут и работают там, где родились и учились. Никто не хочет терять установившиеся связи. Все это кажется совершенно логичным, но именно это и создает некоторые препятствия. К примеру, в такой стране, как Франция, проблема безработицы среди медиков была очень высокой еще в 1986 г. (исследования C.N.R.S. д’Эксан-Прованс). Для ее уменьшения принимались отдельные малозначительные меры: 16.05.1986 г. доктором Патриком Брезаком была создана Ассоциация взаимопомощи врачей. «Медицинский ежедневник» (№ 3636 от 13.05.1986 г.) опубликовал следующую статью: «Безработные медики поднимают голову — тысячи врачей без работы или в большом финансовом затруднении».

Проблема медицинской демографии во Франции обострилась в течение последних нескольких лет. Но значительная часть населения не придавала этому никакого значения. В последнее время изучены возможности, а в некоторых случаях и предприняты определенные меры по переподготовке медицинского персонала деканами некоторых медицинских факультетов в целях поднятия авторитета врачей и обеспечения их переподготовки внутри самих факультетов. Действительно, представляется более рентабельным организовать переподготовку врача, который еще не трудоустроился, чем врача, который уже попал в тяжелое положение и потерял свой авторитет. Об этом можно прочитать в последних номерах журнала «Тонус».

В кругу медиков теперь открыто говорят о специальности врача как о рискованной профессии. В «Медицинском ежедневнике» за № 4482 от 08.03.1990 г. в рубрике «Профессиональные информации» можно прочитать: «Какой должна быть переподготовка врча?», «Есть специальности, которые могут вас заинтересовать». И «Медицинский ежедневник» пытается сориентировать врачей на приобретение других профессий, таких как информатика (10 тыс. мест), преподавание, маркетинг и др. Врачам предлагаются также свободные места в Средиземноморском клубе. Этим лишний раз подчеркивалась ненадежность медицинской профессии! «Медицинский ежедневник» называет три ассоциации, занимающиеся переподготовкой врачей и предлагающие им стажировки в различных инстанциях: Медицинская ассоциация взаимопомощи в Нанбере, MEDS Медицинской солидарности Парижа, Медики-2000 в Ножан-на-Марне. Журнал сообщает, что 2 парижских агентства ANPE опубликовали вакансии агентов по сбыту товаров, которые могут быть освоены врачами, а APEC (Ассоциация по подбору кадров) издала бюллетень новых профессий для врачей (во Франции насчитывается до 30 агентств APEC). Совет Хартии врачей подтверждает, что на учете состоит примерно 20 тыс. врачей без всякого рода занятий.

98

Фармацевтическая и продовольственная мафия

Другая Медицинская ассоциация CSMF в лице ее вице-президента Доктора Патрика Брезака считает, что более 10 тыс. врачей находятся в непростой ситуации, то есть уже трудоустроены, но получают от своей деятельности доход ниже национальных норм Smic. Экономист Алэн Мин называет число врачей (30 тыс.), не имеющих должности, Доктор Жиль Гэнналь в профсоюзе свободных врачей заявляет: «Если сегодня же закрыть все медицинские факультеты, феномен будет необратим: нам предстоит еще 35 лет исправлять ошибки, совершенные еще 23 года назад».

Подобная ситуация по безработице, поразившая медицинский корпус, ставит серьезную проблему перед государствами, в которых она возникла, а для Франции она стоит особенно остро еще с 1994 г. Государства, в которых высокий уровень безработицы среди врачей (Испания — 35 тыс. и Италия — 83 тыс.), вполне вероятно могут направить во Францию своих врачей, пожелавших эмигрировать в надежде найти лучшие условия, чем в своих странах. Во всяком случае, они не прекращают питать по этому поводу иллюзии.

Если врач берет на себя заботу о больных и здоровых, которым он дает рекомендации по сохранению или поддержанию их здоровья, то в этом случае он должен пользоваться юридической независимостью как от государства, так и от лабораторий. Он должен отвечать за свои врачебные поступки лишь перед Советом Хартии врачей и своими пациентами. А то, что получение диплома, позволяющего осущесвлят медицинскую практику, должно находиться под строгим контролем государства, несущего ответственность за здоровье нации, это само собой разумеющееся понятие. Действия самого государства в рамках упомянутого контроля должны быть ограничены. Оно не должно посягать на ту область, которая присуща лишь медицине и врачам. Государство не должно устанавливать потолок цен за консультации, проводимые каждой категорией врачей; регулировать число врачей, практикующих в секторе социального страхования или частной практии; осущствлять контроль над содержанием прописываемых пациентам рецептов; принуждать врачей выписывать только определенный перечень лекарств; сокращать число исследований в области эхографии, сканографии, радиографии и других; обязывать врачей платить более высокие налоги в социальный фонд, чем все вместе взятые другие специалисты, занимающиеся частной практикой. Оно лишь должно ограничить число медикаментов, стоимость которых компенсируется Службой социального обеспечения. Из-за вышеперечисленных ограничений существует посягательство на свободу назначения пациентам лекарственных препаратов как основное право врача, а также посягательство на совсем небольшую свободу граждан — право обращаться к лечащему врачу. Говоря юридическим языком, государство не имеет никакого права на оценку уровня лечения частной медициной уже потому, что она является частной; и никакого права диктовать любой личности, как ей распоряжаться своим телом или как лечить его рекомендованными врачом лечебными средствами. Подобное посягательство как на свободу медицинского корпуса, так и на самих граждан не приобрело бы силу закона в течение последних десятилетий, если бы не была создана ошибочная Служба социального обеспечения, сама действующая в строгих ограничительных рамках.

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

99

Введение в действие Службы социального обеспечения является второй важной причиной потери независимости медициной.

Этот факт подтверждается тем, что Франция, занимающая третий ранг среди стран ЕС по расходам на здоровье, находится только на 13-м месте по санитарному состоянию своего населения!!! Ничего не сделано или почти ничего не делается в области профилактических мероприятий. Как же можно удивляться подобному состоянию? То, что французская медицинская система практически потеряла свою независимость, уже очевидный факт, но тогда можно задать вопрос: ни государство ли само в этом виновато, что позволило у себя же самого конфисковать это право? И ответ будет более чем утвердительным вследствие выше приведенных фактов. Но если остановиться только на этом, то это будет ошибочным суждением, вызванным недостаточным знанием специфической ситуации, характеризующейся тесным сотрудничеством государства с лабораториями. Подобная ситуация специфична не только для Франции, но и для большинства других стран мира.

Служба социального обеспечения и е отношение ко всему обществу

Служба социального обеспечения, в противовес утверждениям наших руководителей, основывается не на принципе солидарности, а на принципе безответственности. Настоящая солидарность возможна лишь на принципе добровольности. Солидарными могут быть лишь те личности, которые решили ими быть, к примеру, войдя в ассоциацию или предприятие. Они связаны контрактом, по крайней мере морально, и возлагают на себя персональную ответственность за сохранение добрых отношений. Они осознанно отвечают перед коммуной, к которой они захотели принадлежать и которая сохраняет за собой право исключать их из общего списка, если они не выполняют установленных правил. В противоположность всему этому Служба социального обеспечения является принудительной системой, которая вторгается в жизнь государственного служащего, даже не интересуясь его мнением. Вывод кажется очевидным: никто не берет на себя ответственность за эту организацию, а среди примкнувших к ней разобщенных членов не ощущается никакой солидарности. Организация, базирующаяся на безответственности ее членов, неизбежно обречена с самого начала на быструю гибель. Так как все ее члены или партнеры постоянно пытаются извлечь из этой организации как можно больше выгоды без приложения каких-либо усилий и средств, то все это, и с этим можно согласиться, является антиподом какой-либо солидарности.

Таким образом, Служба социального обеспечения стала дойной коровой медицины, фармацевтической промышленности. Она стала также манной небесной для случайных людей, лишенных всякой ответственности, то есть для всех тех, кто хотел бы взять, и которым внушается мысль, что они не несут никакой ответственности за возникновение каких-либо болезней или несчастных случаев, которые могут произойти. Наиболее ярким примером вышесказанного является факт возмещения Службой социального обеспечения затрат при слу-

100

Фармацевтическая и продовольственная мафия

чаях искусственного прерывания беременности. Согласитесь, что за необдуманный поступок каждая личность должна нести индивидуальную ответственность, при этом персональная бдительность и предусмотрительность (предохранение против беременности) являются само собой разумеющимся фактом, но за все эти поступки все же расплачивается государственная служба, что является несправедливым и вопиюще беззаконным фактом. Пока еще в сознании личности не укоренился принцип высокой индивидуальной ответственности, все меры по реорганизации и перестройке ни к чему не приведут, и со временем общество обязательно подойдет к необходимости налогообложения бюджета Службы социального обеспечения, что прямо подведет французскую экономику под систему коллективизма. Если бы прижился принцип персональной ответственности, или другими словами, принцип добровольности, то в этом случае никто не желал бы ничего, кроме социального страхования. В практическом плане это предполагает прекращение какого-либо насильственного удержания предпринимателем определенной суммы из оклада работника в общую кассу страхования. Работодатель должен выплачивать своему служащему полную заработную плату со всеми премиальными и доплатами к зарплате при условии, что служащий самостоятельно платит взнос в кассу социального обеспечения в том случае, если он добровольно в нее записался.

Первым результатом такой меры было бы достижение полной прозрачности и осознание каждым реальных и огромных издержек установленной системы. Немедленным последствием было бы массовое бегство из такой системы тех, кто справедливо или несправедливо предполагал извлечь для себя выгоду при меньших затратах. Единственным средством, способным их удержать, явилось бы значительное сокращение издержек с целью уменьшения суммы взносов. Сокращение издержек, прежде всего, предполагает отказ от возмещения медицинских расходов на оказание медицинских услуг больным алкоголизмом, злостным курильщикам, токсикоманам и всем тем, кого можно отнести к общей категории «индивидуального самоуничтожения», то есть, от всего того, за что каждая личность должна нести персональную ответственность.

Кроме того, это предполагает предпочтительное отношение к медикаментам рирдного происхождения, первенство врачей-практиков, а не теоретиков, строгое соблюдение диеты, улучшение образа жизни — все это предусматривает радикальное изменение системы образования, повышение ответственности врачей за поиск естественных способов улучшения здоровья.

Кто осмелится пойти на подобное революционное преобразование?

Современная служба социального обеспечения ответственна за кризис в едицине

Буквально несколько лет назад медицина еще не ощущала значительных проблем. Но вот уже 10 лет как ситуация изменилась в худшую сторону. Служба социального обеспечения представляет для государства и большинства нации настоящую финансовую пропасть. Поэтому настала необходимость, чтобы государственные органы вмешались и восстановили бы дефицитные счета. Все знают, каким путем нужно следовать:

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

101

— отказаться от компенсации по отдельным медикаментам или уменьшить процент компенсации;

— не компенсировать затраты на изготовление лекарств по специальной рецептуре для конкретного пациента;

— упразднить государственный контроль над назначением лекарств;

— не допускать ограничений отдельных исследований;

— отменить государственный контроль над выплатой гонораров;

— ограничить стоимость отдельных биологических исследований т.д. Суровая же государственная политика надзора оказалась роковой для всего медицинского корпуса.

Зависимость врачей от государства

Если врачи не на прямую зависят от такого государственного органа, как служба социального обеспечения, то они находятся в прямой зависимости от самого государства, которое регламентирует практику врачей.

Ответственность государства за здоровье нации

Взяв на себя ответственность за здоровье населения, государство было вынуждено издать специальные правила, по которым регламентировалась поставка на рынок отдельных медикаментов, не прошедших тестовых испытаний или недостаточно испытанных, которые могли бы принести вред здоровью населения.

Врач назначает лекарства. Аптекари продают лекарства, приобретая их в лабораториях. Лаборатории не могут поставить эти медикаменты без лицензии. Чтобы приобрести лицензию, фабриканту необходимо выполнить ряд предписаний. И вот предписания выполнены, и врач оказывается в прямой зависимости от лабораторий и, следовательно, в не прямой зависимости от государства, которое издало вышеназванные правила. Все это кажется абсолютно логичным, и здоровье населения, таким образом, теоретически оказывается защищенным. Но, к сожалению, только теоретически, так как, если мы вернемся назад, чтобы понять, как государство регламентировало поступление на рынок новых медикаментов, то станет понятным, что подобное упорядочение основывается на малонадежных, ошибочных и не научных принципах.

В конце XIX в. государственные руководители оказались перед необходимостью ввести в практику систему регламентации производства и продажи медикаментов. Чтобы этого добиться, некомпетентные личности обратились за советом к светилам медицины, которые все были физиологами. Последние, сторонники опытов на животных, явились авторами изданных правил, получивших законодательную силу, и сохранились по сей день. Эти правила обязывают проведение испытаний всех химических субстанций на животных, исходя из наивного принципа: если лекарство подошло животному, то оно непременно подойдет и человеку; если подлежащая тесту химическая субстанция вызвала гибель животного при определенной дозе, то нельзя такую же дозу назначать человеку, а просто уменьшить ее до допустимых пределов.

102

Фармацевтическая и продовольственная мафия

Первый этап: эксперименты на животных

Стандартный тест DL50 предполагает на протяжении 14 дней назначение экспериментальным животным медикаментов с целью определения смертельной дозы. Уцелевшим животным вводят менее высокую дозу, которую исследователи считают безопасной дозой, хотя она считается безопасной лишь для того вида животных, на которых проводился эксперимент. Затем исследователи устанавливают прямо пропорциональную зависимость между массой тела этого вида животного и массой тела человека. Можно себе представить, насколько может быть ошибочной подобная методика! Всемирная организация здравоохранения сама признает слабую надежность подобной практики. Однако именно такая практика остается в силе и в наши дни. Даже подтверждается тот факт, что еще в начале XX в. была установлена договоренность в виде устного сговора между государством и лабораториями. В ее основу легли спорные с научной точки зрения экспериментальные методы.

Вероятно, можно предположить, что медицина пошла по такому пути, не имея ничего лучшего. Действительно, как можно практиковать иначе, если раньше игнорировалась клеточная структура и принцип выращивания в пробирках дрожжей и бактерий, клеток животных и людей, на которых сегодня разрешается экспериментировать. В самом деле, подобный сговор между государством и лабораториями позволял обеим сторонам чувствовать себя совершенно спокойными. Тест DL50 представлял собой защитный экран против всех несчастных случаев. Лаборатории, что вполне легко понять, получали максимальные доходы и продолжают их получать, отвергая любые возможные судебные преследования при возникновении каких-либо несчастных случаев. Тесты были проведены, разрешение на реализацию медикамента получено министерской комиссией. Кто в этом случае посмеет преследовать лабораторию, реализующую лекарственный препарат, который вдруг оказался смертельно опасным?

Таким образом, постепенно, на основе действующего сговора между государством и лабораториями, весь медицинский корпус, включая и фармацевтов, стал поглощаться самим государством. Первый рубеж к потере независимости медициной был пройден. На протяжении последних лет влияние государства на медицинский корпус продолжало усиливаться. Можно все время возражать против того, что только после принятия на вооружение теста DL50, которому не было аналогов, был сделан первый шаг к упорядочению изготовления медикаментов с целью возможного ограничения их отравляющего воздействия на человека. Возможно, что это и может быть ответом на поставленный вопрос. И, несмотря на то, что прошел почти век, ознаменовавшийся фантастическим прогрессом во всех областях науки, этот варварский и ненадежный метод до сих пор продолжает свое существование.

Из сказанного можно сделат ледущий вывод: в методике испытаний химических субстанций, входящих в те или иные медикаменты, не было достигнуто какого-либо прогресса, однако используемый метод продолжает применяться и в настоящее время, получив силу закона. Однако, являясь архаичным, продолжает представлять серьезную опасность для здоровья человека.

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

103

Так дальше не может продолжаться по двум причинам. Во-первых, вышеизложенная методика появилась из-за «отсутствия чего-то лучшего», основываясь на ненадежных принципах сомнительного характера. Но ее вынуждены были продолжать применять потому, что она была обязательна. От нее необходимо отказаться. Во-вторых, ученые уже достигли значительного прогресса, позволяющего проводить эксперименты в пробирках с практически полной надежностью.

В настоящее время можно проводить эксперименты на культурах дрожжей и бактерий, культурах клеток животных и человека, культурах кожи. Существуют и другие практические методы – биоматематические, холистические и ряд других. Почему нужно любой ценой поддерживать этот злосчастный тест DL50? Необходимо, чтобы лабораториям, наконец, поставили в вину выпуск медикаментов, явившихся причиной смерти сотен и тысяч людей, сделавших хронически больными сотни и тысячи других, поставить их перед трибуналом и потребовать по итогам долгого процесса возмещения ущерба несчастным жертвам. Что касается государства, которое через посредство министерской комиссии позволило появиться таким лекарствам на рынке, то оно, конечно, останется неприкосновенным. Всю вину должны взять на себя члены комиссии, которые из-за своей некомпетентности, небрежности и допущенных ошибок дали разрешение на продажу опасных лекарств. Для чего же служат эксперты? Любой эксперт должен брать на себя определенную ответственность. Ответственность должна возрастать, если речь идет о продукции, оказывающей негативное воздействие на здоровье! На многих процессах эксперты заявляли одно и то же: «Наша добрая честь затронута… Лаборатория нас обманула… Результаты экспериментов подделаны… Врачи, ответственные за клинический эксперимент, сжульничали или были некомпетентны…»

Я хочу привести пример, который мог бы наглядно подтвердить антинаучный подход к тестированию с помощью DL50. Все мы помним о громком судебном процессе по делу авторов транквилизатора талидомида, который был рекомендован для приема беременным женщинам. Этот препарат вызвал тяжелые врожденные пороки у 10 тыс. новорожденных. Рождались маленькие уродцы с укороченными конечностями. У некоторых из них вообще отсутствовали конечности, было одно легкое, деформированы глаза и уши. Половина детей рождалась мертвыми, матери сходили с ума, родители и врачи оказались на пути детоубийства! И это несмотря на то, что талидомид испытывался на животных на протяжении нескольких лет.

23 февраля 1962 г. журнал «Тайм» писал: «После трехлетних тестов на жиотных этот транквилизатор вошел в разряд настолько безвредных, что была разрешена его свободная реализация без всяких рецептов на территории всей Западной Германии». Этот медикамент поступил на немецкий рынок под названием «контерган» в октябре 1957 г. Затем была продана лицензия семи африканским странам, 17 азиатским государствам и 11 странам западного полушария. 01.08.1958 г. лаборатория, производившая препарат, обратилась с письмом к 40 тыс. немецких врачей, рекламируя контерган как лучшее лекарство для беременных и рожениц, так как оно не вредно ни для матери, ни для ребенка!

104

Фармацевтическая и продовольственная мафия

В 1961 г. лаборатория Chemie-Gr?nenthal, создатель данного транквилизатора, уже получила 1,6 тыс. сообщений относительно отрицательного его воздействия на организм. Завоевав 40% немецкого рынка транквилизаторов и возобновив эксперименты на животных, результаты которых были негативными, фирма не видела никакого смысла изымать его с продажи. Кроме того, в европейских государствах, а именно в Англии и Швеции, производители талидомида, получив разрешение, провели независимо от Chemie-Gr?nenthal множество тестов на животных и пришли к одному и тому же выводу: никакой опасности для человека. В 1961 г. английский концессионер Distillers Company выпустил талидомид на британский рынок под названием «Диставал» со следующей гарантией: «Диставал может приниматься в абсолютной безопасности беременными и роженицами без всякого вреда как для матери, так и для ребенка». Результат всем известен.

Во время судебного процесса исследователи различных лабораторий продолжали тщательные тесты на животных, вводя повышенные дозы талидомида собакам, кошкам, крысам, морским свинкам, 150 видам и подвидам различных кроликов, пытаясь получить положительный результат. Но напрасно. И только тогда, когда препарат ввели белому новозеландскому кролику, удалось получить несколько уродливых крольчат. И это после многочисленных экспериментов, проведенных в течение нескольких лет в различных странах на сотнях тысяч животных.

Во время этого процесса немецкий исследователь профессор Видукинд Ленд, которому удалось во время опытов на приматах (обезьянах) получить изуродованных маленьких детенышей, свидетельствовал следующее: «Не существует тестов на животных, способных указать заранее, что человеческий организм, находящийся в похожих экспериментальных условиях, среагирует подобным же образом».

Турецкий профессор С.Т.Айгюн, вирусолог университета в Анкаре, используя эмбрионы кур, в течение нескольких недель обнаружил опасность, которую представлял талидомид для человеческого зародыша. Несмотря на то, что это лекарство уже поступило в продажу в других странах, он помешал выдаче разрешения на его использование в Турции. Перечень медикаментов, вызвавших множество трагедий, достаточно длинный, однако широкой публике стали известны только единицы, о которых сообщила пресса: клиокинол, эралдин, Сталиной, изопреналин, стильбэстрол, амидопирин, Мэр 29, аспарагиназа, хлорамфеникол, меносил, фенформин. Однако и эти медикаменты прошли тесты на животных. В моем труде «Черное досье синтетических лекарств» (издательство «Анкр», июль 1989 г.) было названо 220 химических субстанций синтетического происхождения, вошедших в состав 1400 фармацевтических препаратов и вызывающих нежелательные или серьезные побочные действия, однако оказавшихся в употреблении. В настоящее время они находятся в широкой продаже.

После поступления соответствующих регистрационных карточек в Национальный центр фармакологического наблюдения Франции в течение 15 лет было изъято из продажи примерно 650 препаратов. Этот центр, созданный в
январе 1974 г., уже к 31.12.1976 г. получил 47 % карточек об опасности и

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

105

110 писем, информирующих о нежелательных последствиях отдельных препаратов, при этом не учитываются корреспонденции, раскрывающие результаты расследований по пиенению висмуа и резерпина. В 1990 г. была создана ассоциация Pro-Amina с целью внедрения методик без проведения тестов на животных. Штаб ассоциации находится в Париже. В эту ассоциацию входят только ученые.

При экспериментах на животных используемые вещества, как правило, вводятся внутривенно, подкожно или с пищей. Затем симптомы отравленного животного анализируются подобным образом: устанавливается наличие поражения дыхательных путей, повышенного давления, рвоты, конвульсий, язвы, кровотечения. Агония может длиться от 8 до 15 дней. Выживших животных убивают для последующего изучения внутренних органов. Проведение подобных тестов, когда погибает 200 — 300 животных в каждой лаборатории и по каждой исследуемой субстанции, меняется в зависимости от вида исследуемых животных. При этом учитывается, что всякое прямое перенесение полученных данных с животного на человека является очень рискованным занятием. Владельцы фармакологических предприятий это признают, но продолжают использовать только тест DL50 потому, что нынешние законы их к этому обязывают.

Всемирная организация здравоохранения признает недостаток данного теста, который лишает жизни до 100 млн. животных в год. Одной из целей ассоциации Pro-Amina является изыскание возможностей прекращения практики, недостойной нашей эпохи, и предоставление исследователям права поиска других тестов без использования животных. И хотя такие методики еще не известны широкой публике, но они уже широко используются в различных странах. Это тот случай, когда эксперименты проводятся на культурах клеток животных или человека. Сегодня, к примеру, все производители косметики могли бы использовать подобные тесты на культурах человеческой кожи, что оказалось бы более надежным, чем тесты на коже животных. Научный комитет ассоциации Pro-Amina предлагает сегодня тесты на животных в косметологии заменить тестами на клеточных культурах эквивалентной кожи. Техника исследований на культурах эквивалентной кожи позволила бы внедрить в практику тесты по клеточным изменениям под влиянием первичных раздражителей и исследовать всю косметику, уже подготовленную для реализации. Осталось бы только составить протокол испытания на токсичность или на тест по клеточному беспорядку, или же на тест по подсчету неповрежденных клеток. Точные условия применения тестов в косметике нужно будет только систематизировать и утвердить для каждого типа косметического средства.

Второй этап: клинические испытания

После достижения определенного результата в ходе эксперимента на животных потенциальное лекарство должно теперь пройти «испытание» на человеке, для которого оно в конечном итоге и предназначено. Все терапевтические испытания осуществляет лаборатория или фармакологическая фирма – автор

106

Фармацевтическая и продовольственная мафия

формулы. Опыты проводятся под руководством служащего-руководителя одним или несколькими врачами-экспериментаторами на пациентах (добровольцах или ничего об этом не подозревающих). Ко второму этапу эксперимента дополнительно подключают этический комитет госпиталя, в котором проходит эксперимент, аптекоуправление Министерства социальных вопросов, комиссия по выдаче разрешения на реализацию. Данная комиссия наделена правом выдачи разрешений или запрета на продажу лекарства после подробного изучения представленного отчета врачами-экспериментаторами.

Таким образом, создается внешняя видимость обеспечения всех возможных гарантий этого этапа эксперимента как наиболее значительного, потому что именно здесь доказывается, говоря научным языком, ненадежность первого этапа эксперимента на животных, что лишний раз подтверждает мнение по этому поводу Всемирной организации здравоохранения и многих опытных научных работников. Как логически, так и с научной точки зрения немыслимо считать результаты положительными, если они получены в ходе экспериментов на различных видах животных. Результаты, полученные на животных одного вида, не могут соответствовать результатам, полученным на животных другого вида, а тем более они не могут быть применены к человеку. В противном случае используемые критерии нельзя считать какой-либо научной версией. В подтверждение сказанному, к примеру, лаборатория, которая изучает полученную молекулу будущего лекарства, проводит эксперименты на крысах, полученные при этом результаты будут существенно отличаться от тех, которые были получены на собаках, кошках, свиньях или птицах.

Отсюда возникает вопрос, какими методами должны пользоваться экспериментаторы в ходе первого этапа эксперимента, какими нелепыми должны быть умозаключения, если они пытаются доказать эффективность изучаемой молекулы, вводимой совершенно различным видам животных, для человека?!! Предположим, что им все же удалось установить нужную дозу тестируемого на подопытных животных препарата (было бы, конечно, справедливо, если бы лаборатория проводила эксперименты на животных каждого вида в отдельности, но ей это обошлось бы намного дороже, а это, в свою очередь, не было бы одобрено руководством). Но становится совершенно непонятным, как могли экспериментаторы вывести дозу лекарства для человека, если его физиология фундаментально отличается от физиологии животных.

Антинаучно рекомендовать какое-либо лекарство большому количеству пациентов без учета их особенностей и наследственных признаков (из системы HLA – тесты на кровь, мочу, наследственные признаки и т.д.). Прописывать одно и то же лекарство всем пациентам, заболевшим одной и той же болезнью, также является не только медицинской ошибкой, но и лженаучным действием.

Как проводится второй этап испытаний

Фармакологическая фирма, которая намерена получить разрешение на реализацию какого-либо лекарства и которая обязана провести первый этап тестов на животных, должна прежде всего отобрать компетентных врачей-экспериментаторов и постоянно осуществлять проверку правильности испытаний. Фирма

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

107

поручает все это посреднику — руководителю, который подбирает врача-экспериментатора, проверяет оборудование лаборатории, обслуживающий персонал, устанавливает факт введения препарата и наблюдает как за ведением журнала исследований, так и за получаемыми результатами. В общих случаях этот руководитель не является врачом и не имеет медицинского образования. Он работает в качестве функционера-контролера и не может установить каких-либо умышленных фальсификаций или определить ошибки, допущенные экспериментатором. Таким образом, его роль сводится лишь к выполнению обязанностей служащего, труд которого оплачивается фармакологической фирмой и который участвует в тесте лишь как лицо, свидетельствующее о том, что эксперимент действительно имеет место, а не как эксперт, подтверждающий научную обоснованность представленной врачом-эспериментатором документации. На самом деле никто не может установить, является ли данный руководитель-контролер честным служащим или нет и сможет ли врач-экспериментатор легко его обмануть. Часто случается, что он просто-напросто отрабатывает получаемую им зарплату.

Вот таким же образом в 1983 г. агентство «Био-Басик», специализирующееся на наблюдении за ходом клинических исследований, работу которого оплачивали фабриканты, обмануло две американские лаборатории: Ortho и Bristol-Myers. Подобный обман повлек за собой изъятие с рынка двух препаратов: супрофена и бутарпланоля. Само собой разумеется, что врач-экспериментатор играет в подобных исследованиях главную роль. Он должен характеризоваться как абсолютно честный человек. Он обязан не только соблюдать протокол эксперимента, но также получить согласие на тестирование у подобранных для этой цели пациентов. Как достичь этих двух необходимых условий для успеха исследования, организованного фармакологической фирмой? Как обеспечить успешное внедрение испытываемого препарата в серийное производство, добиться его эффективности и особенно безопасности? А что касается согласия пациентов или членов их семей, то об этом можно говорить очень много. Ибо известно, что на протяжении нескольких десятилетий еще проходящие испытание препараты обманным путем прописывались пожилым людям или умственно отсталым личностям всех возрастов без их на то согласия. Что касается соблюдения протокола исследования, то никто не может подтвердить, соблюдался ли при этом закон и не было ли никакого мошенничества или обмана со стороны врача-экспериментатора. Во Франции вообще отсутствует какой-либо орган, напрямую контролирующий работу экспериментатора, который проверял бы его отчеты и сравнивал соответствие данных, полученных в эксперименте, данным, медицинских карточек исследуемых пациентов.

Вероятно, можно предположить, что этот экспериментальный процесс в какой-то степени уже гарантирован и защищен дирекцией аптеки, которой якобы предоставлены полномочия следить за ходом эксперимента, требуя предоставления полной информации по протоколу теста или по квалификации экспертов. Однако в том-то и состоит сложность, что данной дирекции отведено
право лишь простого регистратора полученных результатов, без вникания в их содержание. И, наконец, разрешительная комиссия по выдаче лицензий на реа-

108

Фармацевтическая и продовольственная мафия

лизацию медикаментов не играет абсолюто никакой роли как на предварительном этапе исследования, так и на этапе проведения самого эксперимента. Она имеет полномочия лишь на уровне оказания доверия экспертам, которых слепо считает великолепными специалистами, отказывая при этом другим. Есть опытные эксперты, с которыми все лаборатории хотят сотрудничать… а другим не доверяют. Что касается этического комитета госпиталя, в котором проходят эксперименты, то он вообще не разбирается в терапевтических тестах. Госпиталь — это то место, где лечат, и госпитальный врач не имеет необходимых навыков, чтобы разобраться в процедурах эксперимента. В факт проведения большинства тестов работники госпитального учреждения, как правило, не посвящаются.

В мае 1983 г. и в сентябре 1984 г. Министерство по социальным вопросам, осознавая расплывчатость обстановки, в которой происходят терапевтические исследования, издало две директивные рекомендации по этому поводу, но их содержание касалось только экспериментов, проводимых на животных, а не на людях. В этих рекомендациях говорилось о методах, оборудовании, помещениях, персонале, которому может быть поручено проведение исследования, а также уточнялись условия содержания животных. Фармацевт-инспектор должен был следить за аппаратурой, регистрирующей токсичность исследуемого препарата, стерильностью лабораторий, здоровьем персонала, проверять места, в которых находились животные перед проведением эксперимента, контролировать меры, принимаемые к ним во избежание стресса, и т.д. Можно только мечтать о тех условиях, в которых содержат и лечат животных. Эти директивные указания являются по сути дела бесполезными, но создают иллюзию ысокой добросовестности политиков и того, что государство идет на уступки требованиям различных ассоциаций, выступающих против опытов на животных. Это также некий реверанс в сторону общественного мнения. Вероятнее всего, нам пытаются доказать, что мы можем полностью доверять врачам-экспериментаторам и различным организациям, которые могли бы создать определенные гарантии для проведения и успешного завершения клинических экспериментов. Но почему вероятнее всего? Приведу один живой пример: 11 октября 1979 года сенаторская комиссия по просьбе ее президента сенатора Эдварда Кеннеди решила заслушать FDA по результатам проведенного ею расследования на предмет подложных и сфальсифицированных данных нескольких терапевтических тестов. На этом заслушивании присутствовал Э. Кеннеди, директор FDA Ширвин Гарднер, его заместитель Ричард Купер и ответственный за фармакологическое расследование Доктор Микаэл Хенсли. Во время этого собрания были заслушаны дела различных врачей-экспериментаторов, допустивших фальсификацию результатов экспериментов.

Реальность одерживает верх над вымыслом, и я советую читателю ознакомиться подробнее об этом в журнале «Наука и жизнь» за № 826, июль 1986 г. Он вышел большим тиражом.

Если подобные процессы разворачиваются в США, то можно надеяться, что они могут состояться и в других странах. Тем более что отдельные крупные американские лаборатории продают собственные медикаменты через свои евро-

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

109

пейские филиалы. А если подобные лекарства реализуются в Европе, то существует реальная опасность того, что они поступили на реализацию в результате фальсифицированных клинических испытаний. В этом случае можно утверждать, что существует постоянная опасность проникновения на рынок некачественных медикаментов независимо от их происхождения. Думаю, что какие-либо комментарии по этому поводу излишне. Однако очень важно дать понять читателю, что на врача-экспериментатора положиться нельзя, что за проведенный эксперимент он положит от фирмы-заказчика в карман значительную сумму, при этом как свою работу, так и свою миссию он выполнит небрежно и некачественно. За отдельные исследования во время второго этапа тестирования на человеке экспериментатор может получить гонорар от 3 до 5 млн. французских франков. Фирма «Pivot» за тестирование значительного количества препаратов выплачивала гонорар от 5 до 10 млн. французски фрнков.

В заключение можно сказать, что истинная стоимость какого-либо терапевтического исследования заключается в честности экспериментатора и в его профессиональных качествах. Ни одна организация не способна осуществить контроль эффективности достигнутых результатов в ходе тестов, кроме самого эксперта. Отсюда и результат — проникновение на рынок опасных медицинских препаратов на короткое, среднее или продолжительное время. Необходимо также знать, чт при возникновении есастных случаев в результате приема опасных препаратов, «незаконно» появившихся в продаже, еще ни один врач-экспериментатор не предстал перед судом. Следует также констатировать, что врачи, прописывая рецепт, делают это от всего сердца, не подозревая о том, что на выписанном пациенту лекарстве, попавшем на реализацию, лежит отпечаток первого этапа эксперимента, не давшего ни одного серьезного научного факта, и что второй этап теста может быть проведен некачественно или сфальсифицирован. Отсюда явная очевидность того, что врачи находятся в полной зависимости от фармакологических лабораторий, а, следовательно, и от государства, которое регулирует поступление на рынок медицинских препаратов, устанавливая при этом абсурдные правила тестирования, придавая им форму закона. Что касается второго этапа клинического эксперимента, то он тем более не гарантирует в разумных пределах ни эффективности препарата, который должен поступить на реализацию, ни его безопасности. Самым лучшим доказательством того, что лаборатории уже на протяжении нескольких лет не уверены сами в себе, является тот факт, что большинство из них приступают к третьему этапу — договоренности с лечащими врачами, чтобы знать последствия оказываемого препаратами на пациентов воздействия. Третьим этапом исследования пользуются далеко не все лаборатории из-за разных финансовых возможностей.

Третий этап: факультатив

Существует третий этап, о котором говорят очень редко в медицинской среде. Он не известен широкой публике, а если бы и стал известен, то это повлекло бы за собой множество вопросов, в частности, о поведении врача по отношению к пациенту. В течение нескольких лет отдельные лаборатории предлагают терапевтам и специалистам, практикующим в своих кабинетах, работу, в

110

Фармацевтическая и продовольственная мафия

некотором роде похожую на деятельность врача-экспериментатора в ходе клинических испытаний. Это еще раз доказывает то, что эти лаборатории даже после второго этапа клинических экспериментов сами не полностью уверены в эффективности, безвредности и нетоксичности выпущенных на рынок препаратов. Представитель компании приходит к врачу и предлагает ему за определенную плату прописывать при одних и тех же заболеваниях отдельно взятым пациентам новый препарат, а других лечить прежними препаратами. При этом врач должен осуществлять наблюдение за экспериментальной группой пациентов и отмечать результаты вздействия нового препарата. Свои замечания и прдложени он отражает в отчете представителю компании, который затем передает его в лабораторию, изготовившую новое лекарство и над которым она продолжает работать и далее.

Вполне понятно, что подобная практика позволяет проследить судьбу нового препарата после первого и второго этапов, и составить представление о возможных нежелательных последствиях его приема в течение продолжительного времени. Таким образом, можно сделать вывод о том, что отдельные медикаменты, даже после первого и второго этапов исследования, призванных доказать их эффективность и безвредность, могут оказаться опасными для жизни пациентов и спустя нескольких месяцев или лет после их употребления.

Между тем любопытно узнать, как же поступит лаборатория, если она получит негативный отзыв врача-практика на тестированный препарат в ходе третьего этапа эксперимента. Об этом можно только догадываться, если учесть, что после третьего (факультативного) этапа с рынка не был изъят ни один из медикаментов. Можно предположить, что на негативные отзывы никто и никогда не реагировал, лекарства продолжали начатую карьеру, как будто бы ничего и не произошло. Вот почему можно задать себе вопрос, какой же интерес извлекают лаборатории из третьего факультативного этапа испытаний?

В реальности это может быть своеобразным коммерческим ухищрением, когда проводимые маркетинговые исследования ставят своей целью убедить практикующего врача в надежности предлагаемого лекарства, в том, что препарат позволяет достигнуть высокого лечебного эффекта. В конечном итоге оказывается, что врач будет старатья прописывать только этот препарат в ущерб другим, от которых он отказался совершенно напрасно. Такое поведение врача поощряется лабораторией-изготовителем.

Врач — легкая добыча фармацевтических лабораторий

В недавние времена врач, изучавший даже поверхностно химиотерапию, знал, как пользоваться максимальным количеством субстанций, необходимых для лечения различных заболеваний и как подобрать перечень составляющих лекарств, необходимых для приготовления рецепта на заказ. В наши дни подобное приготовление лекарств по рецептам невозможно по двум причинам.

1. Преподавание фармакологии и терапии практикуется не на всех медицинских факультетах. Высший Совет предлагает начать в отдельных университетах преподавание фармакологии с 3-го курса и продолжать этот предмет до конца 4-го. Но речь идет об индивидуальном желании студентов, так как препо-

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

111

давателей для этих дисциплин крайне не хватает. Врач выпуска 1970 — 1990 гг. не способен самостоятельно приготовить лекарство по рецепту.

2. Отпуск по рецептам лекарств, изготавливаемых в аптеках, полностью заменен специальными лекарственными препаратами, которые изготовлены в лабораториях. Так, например, фенобарбитал, прежде входивший в состав всех микстур под общим названием гарденал, предназначался для лечения тревожных состояний и нейровегетативных заболеваний. Сейчас этот препарат входит в состав почти 79 лекарств, изготовленных в лабораториях! В подобной ситуации врачу настолько трудно сделать свой выбор, что в лучшем случае он останавливается на 4 — 5 видах лекарств, которые предлагают ему лаборатории! Гарденал был пущен в реализацию в 1920 г.!!! Кодеин фигурирует в 64 препаратах, аспирин (ацетилсалициловая кислота) — в 60 препаратах, папаверин — в 33 и т.д. На отдельные лекарства существует мода: в один день можно встретить, к примеру, в 100 тыс. рецептах одни и те же лекарства, и так может повторяться до 6 мес., а иногда от 2 до 3 лет, тогда как порой не существует никакой необходимости прописывать именно эти медикаменты, а не другие.

Вот таким образом отдельные лаборатории получают огромные прибыли благодаря активной рекламной кампании в пользу малоэффективных лекарств, а иногда и опасных, ятрогенные свойства которых могут проявиться даже после нескольких лет их употреления. Так, к примеру, некоторые противогипертонические, противомикробные и противопаразитарные средства, а также кардиологические или противоревматические препараты способны вызвать пневмопа-тию или всевозможные аллергические заболевания.

Трудный выбор лекарственных препаратов

Ежедневная, порой неуместная, а часто и лживая реклама лабораторий оказывает грубое воздействие на врача. Его роль в качесве агента по прописыванию лекарств становится все трудней и трудней, так как врач находится «погруженным» в огромное количество медицинских препаратов, более или менее эффективных, более или менее опасных, а порой смертельных. Каждый день можно наблюдать, как появляются в продаже все новые и новые лекарства и как утверждаются так называемые более эффективные, чем общепризнанные, но выпущенные ранее. Лечащий врач в буквальном смысле этого слова плавает в океане множества медикаментов. И порой он просто-напросто не располагает достаточным временем, чтобы сделать наиболее правильный выбор среди всей той продукции, которую ему предложили. Врач-практик не «сверхчеловек», и ошибки при назначении лекарств возможны всегда.

Либеральное урегулирование проблем

Из сказанного выше становится понятным, что не врач обязан заботиться об урегулировании существующего положения вещей, а государство и Министерство здравоохранения, которые несут ответственность за здоровье нации и должны более серьезно регулировать поступление в реализацию новых медикаментов. Лаборатории, получающие огромные прибыли (достаточно проанализировать их рекламный бюджет), не должны так легко получать лицензии на реа-

112

Фармацевтическая и продовольственная мафия

лизацию своей продукции, содержащей вредные субстанции, токсичность которых превышает все установленные нормы. Это доказывает и тот факт, что разрешения, выданные перед 1980 г., были аннулированы из-за выявленных у нескольких сотен медикаментов сомнительных и довольно опасных побочных действий. Еще необходимо, чтобы в состав комиссии, заседающей в Министерстве здравоохранения, входили более компетентные специалисты. Но, к сожалению, это не всегда так. Врач, принимающий как больных, так и здоровых, обращающихся к нему по вопросам поддержания своего здоровья или лечения какого-либо заболевания, должен пользоваться полной юридической независимостью как от государства, так и от лабораторий и нести ответственность за свои профессиональные действия только перед Советом Хартии и своими пациентами. Поэтому легко понять, что именно государство, взявшее на себя ответственность за здоровье нации, должно держать под строгим контролем выдачу дипломов врачам и позволять им заниматься лечебной практикой. Но в то же время действия государства в этой области должны в свою очередь также подлежать ограничению. Оно не должно вторгаться в область, касающуюся исключительно медицины и самих врачй.

Нельзя допускать, чтобы государство само устанавливало расценки консультаций, проводимых каждой категорией врачей, регулировало число врачей, практикующих в секторе социального страхования или частной практики, осуществляло контроль над содержанием предписываемых пациентам рецептов, принуждало врачей выписывать только определенный перечень лекарств; сокращало число исследований в области эхографии, сканографии, радиографии и других; обязывало врачей платить более высокие налоги в социальный фонд, чем представители всех вместе взятых остальных свободных профессий. Необходимо, чтобы оно лишь ограничило число медикаментов, стоимость которых компенсируется Службой социального обеспечения.

Поэтому можно утверждать, что в результате реализации вышеизложенных мер существует посягательство на свободу назначения пациентам медикаментов, что является для врача фундаментальной свободой, а также посягательство на свободу граждан, имеющих право обратиться к врачу за медицинской помощью. Государство не имеет юридического права определять лечебную значимость частной практики потому, что она является свободной, и не имеет никакого права запретить какой-либо личности распоряжаться своим телом так, как ей этого хочется. Подобное посягательство на свободу медицинского корпуса и граждан, являясь абсолютно незаконным, за последние десятилетия и не приобрело бы никакой законной силы, если бы не была создана ошибочная Служба социального обеспечения, которая из-за своих ограничений сама является нелегальной. Начало деятельности этой службы явилось второй причиной потери независимости алопатической медициной. Если дела пойдут так и дальше, то Служба социального обеспечения вскоре станет как для нации, так и для государства настоящей бездонной финансовой пропастью.

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

111

Сговор между государством и лабораториями

В начале XIX в. богиня Разума отказалась от ранее накопленного медицинского опыта. Во имя революции, в основном материалистической и механической, природа, которая не была продуктом человеческого разума, была отодвинута на второй план. Во имя того же разума было слишком просто продолжать использовать элементарные и примитивные продукты, полученные из растений и камней. Стали пытаться с помощью химии получать те же самые продукты или их эквиваленты, что означало подтверждение превосходства разума над материей. Эта фундаментальная ошибка и подобный образ мышления, которые быстро изменили мир, стали причиной появления и развития фармакологической промышленности. Теперь речь шла только о синтетической продукции, производство которой с завидным исступлением начали лаборатории всего мира. Производилось неизвестно что и неизвестно как, но лишь с единственной целью — извлечь как можно больше прибыли. Как и при всяком промышленном производстве, быстро встала проблема поиска рынков сбыта. Потенциально неисчерпаемый рынок открывался перед алхимиками нового поколения и перед их продукцией. Уже были готовы продавцы — аптекари, еще продолжающие заниматься своими научными изысканиями, оставалось только найти менеджеров и дилеров, которые бы взялись за реализацию бесчисленных и дорогих ингредиентов. Но это было относительно легким делом. Медицина еще находилась в собственном поиске, не зная, каким святым посвятить себя после многовековых экспериментов, невежества и огромных претензий. Официальная аллопатическая медицина полностью выхолостила принципы Гиппократа, даже не сохранив их духа и формы. Она блуждала на протяжении нескольких столетий в поиске какой-то терапевтической истины, которая от нас без конца ускользала. С помощью сарказма, клеветы и других неквалифицированных методов она боролась против тех, кто не принадлежал к Академии медицины или не желал подчиняться ее правилам. Еще в начале 1835 г. она оспорила значение нового «ганемановского» терапевтического метода, благодаря которому многим больным было возвращено утраченное здоровье. Официальная аллопатическая медицина стала для владельцев фармакологической промышленности, производящей химические препараты на осное синтеза, очень ценным помощником в получении прибыли во всех ее формах. Можно было рассчитывать, в крайнем случае, на аптекарей и фармацевтов, которым уже ничего не оставалось, как стать простыми продавцами продукции, разработанной и выпущенной промышленностью, при этом владельцы лабораторий не отказывались и от услуг бакалейщиков и торговцев товарами фармацевтического назначения.

В США и некоторых скандинавских странах медикаменты продаются в специализированных Drug Stores лицаи, не имеющми диплома фармацевта! Но то, что казалось прежде немыслимым, стало реальностью — врачи сами стали приносить большие прибыли лабораториям, реализуя их продукцию. Не принимая никакого личного участия в предварительных экспериментах, доверяясь лживой рекламе, которая их ежедневно окружает, врачи прописывают своим пациентам множество химической продукции, которая сама способна вызвать ятрогенные заболевания. Между прочим, термин «ятрогенный» был изобретен самой аллопатической медициной для обозначения особо нежелательных, опас-

114

Фармацевтическая и продовольственная мафия

ных и токсичных препаратов синтетического происхождения, не имеющих ничего общего с субстанциями природного происхождения. Произведенные из веществ неизвестного происхождения, они являются мертвыми элементами, а введение в живой организм чужеродных химических веществ вызывает их отторжение. Подобное отторжение, к сожалению, не проходит бесследно, без поражения органов. В живом организме химической продукции противостоит природный лечебный механизм, который является продуктом природы. Вполне вероятно, что в течение эволюции наш организм впитал в себя структуры мировой Вселенной, и потому существуют такие феномены, как электромагнитное поле, вибрационный резонанс, согласованность между растением и человеком, между камнем и металлом, а также между самими человеческими существами.

Таким образом, большинство врачей, окруженных огромным количеством фармацевтической продукции, в свою очередь сами порой перегружают своих пациентов невообразимым количеством дорогостоящих токсичных препаратов. Они слепо доверяют утверждению рекламных проспектов о безвредности продукции, проверенной лабораторией в ходе так называемых тестов. Хотя с характеристикой каждого лекарства они могут ознакомиться в медицинском словаре Видаля, в котором указаны нежелательные побочные действия всех выпускаемых в продажу медикаментов. Однако в этом словаре можно встретить и предупреждения о некоторых препаратах, разрекламированные лечебные свойства которых не смогли быть проверены в ходе клинических тестов! Как же могло произойти, что такие лечебные препараты поступили на рынок и продолжают до сих пор находиться в продаже? Однако случается и так. Во Франции для лечения различных форм заболеваний врач использует в своей практике до 800 указанных в перечне медикаментов. Отдельные государства ЕС располагают перечнем до 12 тыс. лекарств, а в среднем — до 10 тыс. Не все лекарства такого огромного количества могут пройти тестирование.

Всемирная организация здравоохранения уже неоднократно заявляла о том, что для лечения большинства болезней достаточно располагать 200 видов медикаментов. Но при таком избытке уже выпущенных лекарств никто не знает, какие сложные химические реакции происходят в организме вследствие приема тех или иных медикаментов, предписанных лечащим врачом. Любое взаимодействие между опасными химическими субстанциями может вызвать взрывоопасную ситуацию. И так происходит ежедневно. И это не могут заранее предвидеть ни врачи, ни лаборатории. Кроме того, чем сильнее воздействие медикаментов, тем это опаснее для пациентов. Как показали исследования во Франции, причиной 1/4 всех случаев госпитализации явилось употребление отдельных видов лекарств (Камий Жорж Вермут, химик, «Американская наука», декабрь 1978 г.)

Однако Ж. Вермут был далек от истины. Он не учитывал количества отравленных, с подорванным здоровьем пациентов, которые еще не госпитализированы, а остались дома один на один с серьезными заболеваниями. Отсюда можно сделать вывод, что насчитывается не 1/4 больных в результате приема опасных лекарств, а скорее 1/3, если не больше. Более того, отдельные пациенты, пережив период временного ослабления заболевания, через некоторое
время снова могут почувствовать недомогание, которое сопровождается не-

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

115

предвиденными осложнениями, об изначальном происхождении которых никто даже и не подозревает. Профессор Пьер Симон, который преподает фармакологию в Госпитале Питье-Сальпетриер, в 1982 г. заявил: «Когда врач прописывает больному одно лекарство, то он знает, на что он идет; когда два, то он еще в состоянии предвидеть их взаимодействие; начиная с трех, он уже не знает, что может произойти». Всемирная организация здравоохранения установила, что число смертных случаев, связанных с употреблением медикаментов, составляет 3 %, что соответствует 17 тыс. (столько умирает во Франции за 1 год). Это намного превышает количество несчастных случаев на дорогах и значительно выше числа умерших от инфекционных болезней. Стоит также заметить, что химические субстанции, содержащиеся в отдельных медикаментах, соединяются с химическими элементами, встречающимися в продуктах питания, и никто точно не знает, какие могут быть последствия при подобном взаимодействии. К примеру, химические субстанции медикаментозного синтеза + нитраты + пестициды + фунгициды + консерванты + красители. Таким образом, налицо сложная формула опасности.

Мы только что привели ряд причин, указывающих на опасный характер профессии врача. Отдельные читатели могут возразить, что термин «опасный» слишком преувеличен и что, в конце концов, эта профессия не такая уже и плохая, как хотелось бы некоторым…

Мне кажется необходимым напомнить следующее: согласно исследованию, проведенному во Франции Советом Хартии и опубликованному в январе 1990 г., оказывается, что 20 тыс. врачей не имеют никакой клиентуры или вообще безработные. Среди 150 тыс., имеющих клиентуру, 45 тыс. проводят менее пяти приемов в день. На доход от этого они не в состоянии прожить. Остается 105 тыс. специалистов и терапевтов, которым удается получить доход от своей практики. Из статистических данных Национальной кассы страхования болезней видно, что из 64 тыс. терапевтов более 20 тыс. имеют доход, равный (или ниже) обязательному тарифному уровню (SMIC), что среднегодовой доход одного терапевта составляет 390 тыс. французских франков. Таким образом, за минусом налоговых издержек и социальных отчислений месячный доход его составляет 15 тыс. французских франков. И только некоторым хирургам, рентгенологам и специалистам удается заработать больше денег, но нужно не забывать, что им необходимо еще покупать необходимые для работы оборудование и материалы.

Как мы к этому пришли?

С финансовой точки зрения профессия врача не представляется очень опасной. Главной причиной ее опасности является галопирющая емогрфия, поражающая медицинский корпус на протяжении вот уже нескольких десятилетий; феномен, порождающий множество других феноменов, о которых я выше уже рассказывал, но в данном случае речь идет о западноевропейском случае, который мог бы и не произойти. Действительно, подобное зло могло бы и не возникнуть, если бы врачи, во-первых, соблюдали неписаное правило: терапевт направляет больного к специалисту, специалист — к хирургу и затем, все в обратном порядке. А во-вторых, если бы активные врачи, которых еще в 1960 г.

116

Фармацевтическая и продовольственная мафия

насчитывалось 36 тыс., располагая ограниченным числом медикаментов, прописывали бы с достаточным обоснованием и в разумных количествах наиболее эффективные и легко усваиваемые лекарства, то подобное могло бы и не произойти.

Вот как раз в 60-х годах появившиеся на рынке антибиотики совершили чудо при лечении некоторых серьезных заболеваний. И с этого же времени кортизон, а также его производные были отнесены в разряд чудесных лекарств. Пациенты поверили в это чудо. В 1979 г., то есть 19 лет спустя, число активных врачей уже составило 107 тыс., и они продолжали прописывать без каких-либо изменений антибиотики и кортизон. Но некоторые врачи, в частности доктор Анри Прадаль, в 1974, 1975 и 1977 гг. стали говорить об опасностях, которые таили в себе часто назначаемые медикаменты (Анри Прадаль — доктор медицины и токсикофармакологии). Последний его труд — «Новый справочник по медицинским препаратам» — появился в 1980 г. В результате его опубликования многие лаборатории подали на А.Прадаля в суд. Все книги нескольких сотен тысяч экземпляров были быстро раскуплены. В результате миллионы читателей смогли осознать ту опасность лекарств, которые им прописывают семейные врачи. 1970 и 1980 гг. были годами, когда на мировом уровне разыгрывались целые драмы, которые широко освещала пресса, вызванные некоторыми лекарствами, поступившими в реализацию (парацетамол, орабилекс, метаквалон, хлорамфеникол, трилерган, пронап, плаксин и ряд других). Действительно, кроме вышеперечисленных (в том числе и талидомид) сотни других также вызвали смертельные исходы.

Широкая публика, шокированная в первое время, стала проявлять бдительность и терять доверие к расхваливаемым целебным качествам аллопатических препаратов. Она стала все больше обращаться к менее агрессивным лекарствам. В течение 10 лет, в то время как численность медицинского персонала продолжала расти — со 107 тыс. до 170 тыс., то есть на 59%, количество больных также продолжало расти — с 40 до 50%, они стали отворачиваться от официальной аллопатической медицины, принося большую прибыль сторонникам более щадящей медицины. Следовательно, не только демографический фактор стал причиной резкого падения авторитета аллопатической медицины, но также и потеря уважения к ней со стороны пациентов, что было вызвано необдуманным назначением врачами опасных для их здоровья медикаментов.

Лаборатории, доказывая свое полное безрзличие ко всем разворачивающимся драмам, вызванным их опаснй продукцией, устремились без оглядки к новым «амбразурам». Наступил период процветания таких новых субстанций, как транквилизаторы, антидепрессивные и противогипертонические средства, всевозможные диуретики, антагонистмы кальция, бета-блокаторы и ряд других препаратов, предназначавшихся для лечения заболеваний, вызванных специфическими условиями, соответствующими нашему образу жизни в индустриальном обществе. С 1980 по 1990 г. врачи очень обрадовались появлению новых препаратов и стали назначать их. Результаты не заставили себя ждать: сегодня установлено, что большинство из этих медикаментов бесполезны, опасность их может сказаться в течение 10 лет. Некоторые из них вызывают, особенно у по-

Глава 3. Социальное положение врача в начале XX века и до наших дней

117

жилых людей, серьезные заболевания, перерастающие в хронические, тогда как достаточно простого режима питания, чтобы излечить подобный вид болезней, вызванных цивилизацией.

В результате работы тех врачей, которые используют в своей медицинской практике бесполезные и опасные медикаменты, аллопатическая медицина переживает период потери к ней всякого уважения. Эти медикаменты, восхваляемые фармакологическими лабораториями, совершенно безрассудно назначаются врачами, которые тем самым берут на себя всю ответственность за возможные последствия применения опасной продукции. А подобная ответственность обязательно включает в себя положительную или отрицательную оценку пациентами работы врача. И сегодня оказывается, что такая оценка является отрицательной. А отсюда и потеря вероятности того, что официальная медицина и ее представители смогут когда-нибудь вновь поднять свой былой авторитет. Подобный процесс кажется необратимым. Мы находимся в состоянии настоящего химиотерапевтического загрязнения.

Постоянная ссылка на это сообщение: http://vitnik.ru/6lui_brouer.htm

Добавить комментарий